стоят, себе дороже. Поэтому спорить никто не стал, но по недовольным лицам горожан, Владимир понял, что благодать на них еще не до конца распространилась, а посему стал каждое воскресенье пиры закатывать, приглашая не только бояр да ближних дружинников, но и всех желающих. Такой подход к делу горожанам больше понравился, и они в благодарность дали Владимиру прозвище Красно Солнышко. Довольный Владимир на радостях, даже новую церковь Святого Василия заложил, на том месте, где раньше идолы стояли. Но дал ей такое название не в честь императора Византии, а в честь самого себя. Потому как приняв крещение, получил он новое, христианское имя Василий. Окрестив, таким образом, Киевлян, Владимир отправил епископа Михаила с дружиной, и Добрыню, крестить Новгород, и северные земли. По пути из варяг в греки, где они проходили, люди крещению особо не противились.
— Подумаешь, в речку носом сунули, эка невидаль. Главное денег за то не требовали. — Судачили они, расходясь по домам.
Ну а пока Добрыня с епископом в Новгород добирались, Владимир своими домашними делами занялся. Стало быть, своих бывших жен, да наложниц, боярам и дружинникам сватать. Ни с кем у него особых хлопот не было, кроме Рогнеды. Вот уж где неугомонная.
— Я княжьего рода, и ни за кого из твоих бояр вонючек, замуж не пойду. — Гордо выставив грудь, высказала она Владимиру. — Так что фигу тебе, а не развод.
— Ах так. — Разгневался князь. — Ну, тогда пеняй на себя. Не хочешь не за кого замуж идти, в монастыре тогда до скончания своих дней сидеть будешь.
И надо сказать, слово свое сдержал. Специально для Рогнеды, женский монастырь построили, во вновь заложенном городе Изяславле, на границе с Литвой, что Полоцким землям принадлежал. Что не говори, а изощренную месть Владимир выдумал. Рядом с тем монастырем, две речушки протекали, так местные жители их потом, после смерти Рогнеды, переименовали, одну речушку Черницей назвали, другую Княгинькой. Правда, немного вперед забегая, отмечу, что Рогнеда так просто не сдалась, и в этом противостоянии еще скажет свое последнее слово. Ну, а тем временем Добрыня, теперь уже с митрополитом Михаилом. Вот как бывает, выезжал епископом, а добрался митрополитом, к Новгороду подходили. Казалось бы, никаких трудностей с крещением в городе быть и не должно было. В городе уже давно церкви стояли, а многие местные купцы в те церкви захаживали, потому, как давно сами крестились, что благотворно сказывалось в торговых делах, со всеми торговыми партнерами в крещеном мире. Но как только дошла весть об их подходе к городу, ударил вечевой колокол, собирая горожан на вече. Как правило, сначала пошумели для порядку, а потом приняли единогласное решение, не пускать Добрыню в город. Для чего разобрали большой мост и выстроились на берегу во всеоружии. Обескураженный таким поведением горожан Добрыня, недоумевая, вопрошал их.
— Эй, Новгородцы, вы чего? Может белены ненароком объелись? Дались вам эти деревяшки. Вы лучше не бузите, не будите лихо, а просто сковырните их, да в речку по быстрому окунитесь, и всех делов то. От вас что, убудет что ли?
Но Новгородцы на своем решении стояли крепко. Не дадим богов в обиду и точка. Как обычно в таких случаях бывает, слово за слово, дело до оскорблений дошло, а потом и вовсе, всякие былые обиды припомнили. В то время, пока они так переругивались, по торговой стороне, назначенный епископом Новгородским, с проповедью Иоаким, из Корсуни родом ходил, да крестил тех, кто на другой берег перебраться не успел. В это время, по противоположному берегу, городской тысяцкий Угоняй, разъезжал, поддерживая горожан призывами стоять на своем крепко. Так они и орали друг на друга до ночи, пока видно глотки не надорвали. Ну, а с наступлением темноты Новгородцы по домам разошлись, особо не беспокоясь, что Добрыня бяку, какую учинит. Только здесь они слегка просчитались. Добрыня, с большей частью дружины, отправил своего друга Путяту, на другой берег Волхова, чтобы он значит, спящих зачинщиков повязал. Путята, с поставленной задачей справился отлично, и к утру, перед Добрыней, повязанные, Угадай со товарищи предстали, а сами опять переправившись к княжьему терему пробираться стали, где в это время Вышеслав сидел, тише воды, ниже травы. А что еще можно было ожидать, от насмерть перепуганного мальчишки. Не знаю, о чем там Добрыня думал, но поутру, когда Новгородцы опять на берегу собираться стали, он принародно оттяпал заговорщикам головы. Скажем прямо, одно дело лаяться друг на друга, и совсем другое, смертоубийством дело решать. Если он думал, что этим толпу угомонит, то ошибся. Новгородцы словно озверели, а тут еще кто-то с вестью прибежал, что Путята в городе безобразничает, и как говорится, понеслась душа в рай. Со злобы, люди близстоящую церковь Преображения Господня, по бревнышку разметали, а там толпа разделилась. Одни на двор Добрыни повернули, где его жену с детьми, в отместку за Угадая жизни лишили, да так разошлись, что и дворовых не пожалели. Другие на Путяту, обнажив мечи полезли. Киевские дружинники, это конечно сила, но и Новгородские были не пальцем пиханы, а если учесть еще и помощь горожан, то станет ясно, что не сладко Путяте пришлось. Сообразив, что дело принимает очень скверный оборот, Добрыня решился на то, за что в другое время, его бы точно четвертовали. Переправившись на другой берег Волхова, он приказал своим людям поджечь город. Пожар в деревянном городе, это самое страшное, что может случиться. Горожане, забыв обо всем, сломя голову кинулись тушить пожары. Даже внимания не обращая, что Путята им в спину мечами тычет. После тушения пожара, сил сопротивляться уже не было, так что окрестили Новгородцев, никуда они не делись. Только вот люди, и спустя века, вспоминая об этом говорили. «Добрыня крестил огнем, а Путята, мечом».
9
Честные всегда не в чести, зато нечестные всегда в почете…
— Ну как он там? — Глафира не сводила глаз, с лежащего навзничь на земле Андрея.
— Судя по всему, физически здоров, и в интенсивной терапии не нуждается. — Ответил Татушка, который, вновь обернувшись мелкой ящеркой, сейчас быстро шнырял по его телу.
— Да ну? — Удивленно вмешалась в разговор Пенелопа. — Быть такого не может. Лично я себя чувствую так, будто меня сначала через мясорубку пропустили, потом хорошенько прожевали, и после этого выплюнули. Такое ощущение что ни единой целой косточки не осталось, и все внутренности просто всмятку, а ты говоришь, что он здоров.
— Действительно, он ведь в самом эпицентре находился. — Посмотрела
